Марсиане. Марс – наш! - Андрей Абинский

Через два месяца космонавты сделали первую корректировку орбиты.

– Второй корректировки не потребуется! – гордо объявил Плотников. – Двенадцатого июля наш корабль войдет в область притяжения Земли и тормозные двигатели сработают автоматически. Даже, если мы не дотянем до этого дня…

– Типун тебе на язык! – сказал Ча.

– Потом «Россия» выйдет на эллиптическую орбиту и нам останется только выбрать момент, чтобы свалить отсюда.

– Я первым делом напьюсь! – заявил танкист. – И познакомлюсь с красивой девушкой…

– У тебя не хватит сил поднять рюмку, – охладил его пыл Найденов. – А для девушки ты будешь лишь украшением стола.

– Но помечтать-то можно…

Тем временем, в грузовом отсеке корабля неведомая бледная субстанция разъела герметичный пенал пробоотборника и с легким шипением растворилась в искусственной марсианской атмосфере. Через две недели она растворила резиновую прокладку входного люка. И наконец, невидимое облачко бесцветного газа проникло в ночную темноту жилого отсека, окутало неподвижные фигуры космонавтов и погрузило их в глубокий сон.

Сначала было слово. И слово это было нецензурным. Его промычал Найденов, медленно просыпаясь в кромешной темноте. Сознание возвращалось медленно и мучительно. Владислав не поручился бы за то, что мысли рождаются у него в голове. Все его тело пронзали вихри электрических разрядов, вызывающих острую боль. Найденов лежал в своей подвеске и даже не пытался пошевелиться. Он сделал глубокий вдох и застонал от боли в ребрах. Усилием воли Влад удержал сознание и вспомнил свое состояния после взрыва катапульты. Но тогда было легче. Был свет, были люди в белых халатах. Рыжеволосая девушка, поминутно меняющая капельницы и наклоняющаяся к его лицу. Щекой он ощущал ее легкое дыхание. Как же ее звали? И как зовут меня? Где я? Так и не получив ответа, Владислав снова впал в сон.

Следующее пробуждение далось ему гораздо легче. Владислав мог свободно дышать и попытался согнуть руку в локте. Потер уши и провел ладонью по лицу. Кожа была шершавой и напоминала колкий сухой холст. Подбородок заканчивался густой жесткой бородой. В кромешной темноте слабо мерцала единственная рубиновая лампочка. При ее вспышках Найденов едва различал фигуры своих товарищей, распростертых в амортизирующих подвесках. Сквозь бронированные заглушки иллюминаторов свет не проникал. В жилом отсеке, словно бледные водоросли на морском дне, струились бумажные полосы, вытекающие из принтера.

Найденов высвободился из подвески и открыл круглую заглушку иллюминатора. Яркий свет звезд колол глаза острыми иглами. Влад зажмурил глаза и еще долго ощущал под закрытыми веками вспышки голубых молний. Потом он почувствовал на щеке горячий луч солнца и захлопнул броняшку иллюминатора, оставив только узкую щель.

За его спиной пошевелился Плотников. Ча Су Бок висел неподвижно, вытянув перед собой согнутые в локтях руки. Николай вынырнул из темноты, медленно подплыл к командиру и сказал непривычно хриплым голосом:

– Влад, ты похож на черта!

– На себя посмотри!

– Сколько мы спали?

– Судя по бороде, недели две-три.

– За это время что-то случилось. Случилось что-то плохое…

Луч света погас и Найденов снова приоткрыл заглушку иллюминатора. Ослепительные звезды медленно плыли в черном пространстве.

– Мы медленно вращаемся, – сказал штурман. – Влад, ты что-нибудь понимаешь?

– Пока нет. Мало информации. Мы проснулись и живы, это уже хорошо. Можем дышать, двигаться и даже соображать. Посмотри как там Ча. Пора вставать.

Плотников подплыл к танкисту, похлопал его по щеке и заорал:

– Рота, подъем!

Ча Су Бок открыл глаза и сразу сомкнул веки.

– Кто это? – удивленно прохрипел он. – Или я уже в преисподней?!

– Ты дома, Саша, и, судя по всему, совсем живой. Просыпайся, будем держать совет в Филях…

– По мне как будто танк проехал, – застонал Ча, расстегивая замки подвески. – Свет хотя бы можно включить?

– Пока не получается, – ответил Николай. – Напруга на нуле, похоже наш лайнер обесточился капитально…

В это время Влад снова открыл иллюминатор и испуганно отшатнулся. В выпуклой линзе иллюминатора все пространство занимала голубая Земля. Яркий отраженный свет метался в жилом отсеке станции.

– Похоже на то, что мы уже приехали, – растерянно сказал командир.

Плотников приблизился к окну.

– Высота где-то восемьсот километров, – сказал он. – И сейчас мы удаляемся от Земли…

– Мы здесь должны быть через четыре месяца. Надо тормозить? – спросил командир.

– Поздно, да и нечем, – ответил Плотников. – Вероятно, мы на вытянутой орбите. Попав в притяжение Земли, корабль должен был затормозить автоматически.

Ча Су Бок открыл второй иллюминатор и изумленно присвистнул:

– Смотрите, вторая солнечная батарея – в хлам!

За бортом на остатках пилона неподвижно застыли осколки солнечной батареи, плавающие в лохмотьях цветных проводов.

– Не было печали, – пробормотал Влад, – купила баба порося… Наверное, столкнулись с НЛО или космическим мусором. Что будем делать?

– Главное сейчас – кислород, энергия и само-собой компьютер для диагностики, – сказал Плотников. – Потом – связь и навигация.

– Который час? – невпопад спросил Саша.

– Спроси что-нибудь попроще! – ответил Плотников.

Штурман устроился у панели управления и начал внимательно изучать контрольные приборы станции.

– Напряжение – один вольт вместо двадцати четырех. Нас спасла механическая система подачи кислорода. Иначе бы не проснулись… Время – 11:30. Интересно, дня или ночи… Месяц – июль. Год – тридцать восьмой!

– Чушь какая-то! – невозмутимо сказал командир. – Мозги съехали у твоей машинки.

Ча Су Бок начал сматывать серпантин бумаги из принтеров в один круглый рулон. Влад поймал конец ленты и просмотрел текст.

– Тут на китайском, – удивленно сказал он.

– Ча Су Бок взглянул на россыпь иероглифов и покачал головой:

– Новостной канал, тонкинский диалект, – сказал Саша. – Что-то про высокий урожай риса в Ханкайском районе…

– Откуда там китайцы?

– Экспансия азиатов, – ответил Плотников. – Их почти два миллиарда, вот и проникают во все щели… Даже в Штатах есть целые китайские кварталы.

– Подсмотри где-нибудь дату.

– Ага… есть… первое сентября две тысячи тридцать шестого года…